Уже можно сказать, что 2008 год войдет в историю как год переломный. Но это не год, отмеченный началом чего-то нового, если не считать, разумеется, экономический кризис. Это год, который ознаменуется концом или, по крайней мере, началом конца для старого. То есть для многого и многих.

Прежде всего, наступает конец неолиберальной модели капитализма. Мы можем спорить, что будет с капиталистической системой как таковой, переживет ли она нынешний кризис, а если да, то надолго ли. Но одно очевидно: нынешняя форма либеральной экономики и соответствующая ей политическая практика обречены. И до тех пор, пока общество не выработает новой модели, соответствующей новым условиям, депрессия преодолена не будет. Наивны надежды и ожидания тех, кто полагает, будто кризис «сам пройдет». Вернее, он, конечно, пройдет, но к тому времени, когда он останется позади, радикально изменится слишком многое, чтобы можно было просто ссылаться на ход времени. Поменяются правила жизни в обществе, изменимся мы сами.

Нынешний год означает конец знаменитого экономического процветания и политической стабильности в России. Как бы ни старались администраторы, как бы ни трудились пропагандисты, «управляемая демократия» в условиях хозяйственного спада не сможет функционировать так же, как она функционировала в годы подъема. И вряд ли подобный порядок вещей сможет сохраниться надолго.

Новая ситуация требует новых идей и подходов, но могут ли справиться с этой задачей старые структуры и люди? Разумеется, нет. И в ближайшие месяцы мы получим множество подтверждений этой банальной истины...

Однако трудности, испытываемые властью – ничто по сравнению с моральным и политическим крушением, переживаемым оппозицией. Экономический и социальный кризис выявил ее ненужность и несостоятельность. Ее лозунги, ее лидеры, ее методы деятельности выглядят в условиях нынешнего катаклизма нелепым анахронизмом и дружно отвергаются населением. Если власть все еще живет вчерашним днем, то оппозиция – позавчерашним. Ее лидеры грызутся между собой, делят материальные и политические выгоды, связанные с их статусом «борцов против режима», не замечая, что система, которую они привыкли монотонно критиковать, рушится сама, безо всякого их участия. Вернее, система разлагается вся, целиком, включая и свою оппозиционную составляющую, причем оппозиционные структуры, как более слабые, начинает разрушаться раньше, чем правительственные.

Массовые ноябрьские выступления автомобилистов в Приморье против повышения пошлин на ввоз подержанных иномарок сопровождались появлением радикальных политических лозунгов, направленных против «Единой России» и правительства, но практически никто не высказывался в поддержку существующей оппозиции. Ее просто не замечали, игнорировали – причем сами протестующие чувствовали себя в политическом вакууме. Никто не верит ни Национальной ассамблее, ни «Другой России» (кстати, она существует еще или уже нет?). И тем более никто не надеется на увязшую в думском болоте КПРФ.

Пока в Приморье протестовали, крупнейшая оппозиционная партия страны, по недоразумению именующаяся «коммунистической», готовилась к съезду, а именно: была поглощена внутренними разборками, склоками и скандалами. Конечно, в КПРФ склоки происходят постоянно, как и во многих других организациях, не принимая, однако, формы политического раскола, поскольку конфликтующие стороны, даже если и обмениваются политическими обвинениями, никогда не додумываются до того, чтобы сформулировать последовательные и принципиальные политические позиции. На сей раз, впрочем, скандал вышел за рамки привычного: от участия в 13-м очередном съезде партии была отстранена не больше не меньше – вся Ленинградская организация КПРФ, ее руководящие органы распущены, а мандаты ее делегатов аннулированы.

Причина проста: ленинградские коммунисты посмели усомниться в новой идеологической формуле, провозглашенной партийными патриотами: «Благо Русских и России мы a priori определяем как единственный и конечный критерий моральности политических действий». Иными словами, «Russland ueber alles!»

Любопытно, что кризис в партии вызвал паническую реакцию среди тех самых либералов и либеральных левых, которые на протяжении многих лет неизменно критиковали КПРФ и ее лидера Геннадия Зюганова – то за сталинизм, то за национализм, то за соглашательство, то за авторитаризм. На сей раз, не отказываясь от своих прежних слов, они бросаются на выручку лидеру КПРФ, как последнему «настоящему оппозиционеру». В чем причина столь внезапно проснувшейся солидарности? Она проста: люди сознают, что находятся в одной лодке, а эта лодка тонет. Правда, помешать ей уйти на дно они не в силах, как невозможно остановить историю. Можно жить и бороться в истории, но бесполезно цепляться за уходящие и отживающие формы политической жизни (которые, впрочем, были не особенно симпатичными даже в пору своего расцвета).

Как и следовало ожидать, итогом съезда был очередной триумф бессменного лидера КПРФ Геннадия Зюганова и унижение всех фрондеров (не решившихся даже выступить в качестве принципиальных и последовательных критиков руководства). Либералы и либеральные левые, в свою очередь, вздохнули с облегчением: все остается по-старому, перемен не будет. Немногие члены руководства КПРФ, которые решились – нет не выступить против официальной линии, а просто намекнуть на свои сомнения относительно ее правильности, – были понижены в партийных званиях, но опять же не исключены и даже не осуждены: политическая борьба оказывается удивительно похожа на игру в «кошки-мышки».

Увы, оппозиция, которая заботится прежде всего о сохранении стабильности, в эпоху перемен может только проигрывать. Испытания кризиса закончатся появлением новой оппозиции и, в конечном счете, новой власти. Какими они будут, зависит от нас самих, от того, насколько мы готовы быть гражданами своей страны, способными коллективно отстаивать свои права и интересы, вместо того, чтобы культивировать в себе сознание бессильной жертвы и возлагать надежды на очередного начальника, сидящего в Кремле, на Охотном ряду или в каком-нибудь другом престижном месте.