Каргин Superstar. Часть 18

Трудно сказать, были ли уже тогда у правительства и Банка Латвии реальные намерения о «приручении» Parekss в связи с введением латвийских денег. Уже в начале 1992 года Россия либерализовала цены и весной на полную катушку запустила печатный станок, отчего все более обесценивающиеся российские рубли хлынули в Латвию в больших объемах.

Валерий Каргин вспоминает, что «огромный поток скоропортящегося товара – советских рублей – протекал через нас». Учитывая большое влияние, которое в начале 1992 года у частного бизнеса было во всем, связанным с наличными денежными потоками, для государства было очень важно, примет ли вновь вводимые латвийские рубли частный бизнес (который, в конце концов, мог продемонстрировать большие симпатии и доверие советским рублям) и насколько ценными новые латвийские рубли или просто «репшики» посчитают меновщики валюты, которые и были реальными определителями валютного курса.

Если верить нашему главному герою, он в этой ситуации был настоящий kings и благодетель Латвийского государства, естественно не забывающий и о своей в тот момент отвоевываемой вещице – лицензии на банковскую деятельность, в которой до этого парексовцам было отказано со ссылкой на несоответствующее образование и прочие формальные мелочи.

»Дату перехода на латвийские рубли мы узнали от «своих» в Банке Латвии. Через эти источники мы проинформировали Репше, что наши меняльные конторы не поддержат введение латвийского рубля, если он не выдаст нам лицензию на банковскую деятельность. Были упомянуты якобы мои слова: «Клянусь, я сделаю курс латвийского рубля таким же низким, как курс итальянской лиры. Пусть я не буду банкиром, но я это сделаю», — таким свое заданное Эйнару Репше «быть или не быть» вспоминает в мемуарах Валерий Каргин.

Чистая притча, но прежний член Комитета по вопросам денежной реформы Ояр Кехрис ничего такого хорошо не помнит и даже считает достаточно невероятным – ну хотя бы потому, что никакой монополии на обмен валют у Parekss не было; просто «у каждого есть желание преувеличить свои достижения, заслуги, это очень естественно и нормально, и я думаю, что нам преподносят свою, ну... историю рождения банка»...

Бывший президент Банка Латвии тоже ничего похожего не припоминает, и его аргументы в целом звучат намного серьезнее, чем героические воспоминания нашего героя.

— Когда вы начинали вводить латвийские рубли, вы советовались с руководителями банков, и сколько же этих банков у нас было?

— Тогда... нет. Нет-нет. Тогда фактически руководство всех банков, за исключением нескольких, которые уже в то время были свободными коммерческими банками, фактически было в моем подчинении, вся остальная банковская система.

Я больше советовался со своими руководителями трех банковских управлений, то есть – управления бухгалтерии, расчетного управления, управления монетарной политики, со своими непосредственными коллегами. И уже они далее в делегированном порядке обсуждали это и с нашими филиалами, которые фактически были банковской системой, и с торговыми учреждениями, и также с коммерческими банками, которые были.

В любом случае, введение латвийского рубля было очень-очень хорошо подготовлено, и за это спасибо моим коллегам. Идея была моя, концепция была моя, а дальше исполняли, помогали мне разрабатывать в деталях мои коллеги. У нас были точные инструкции и для торговых мест о том, что такое латвийский рубль, как его учитывать, как отделять российские рубли.

Мы должны были очень твердо обеспечить, чтобы никто не мог себе позволить игнорировать новые деньги. Поскольку с деньгами так и есть – их принимают, потому что их принимают все. А если их начнут не принимать, то не будет принимать никто. Далее были очень строгие правила и для меняльных контор, что те не имеют права дискриминировать латвийский рубль по сравнению с российским, и если есть зарубежная валюта, то цена и в одних, и в других рублях должна быть полностью одинакова. Некоторые меняльные конторы вначале позволили себе поставить какую-то комиссию...

— Какие?

— Я уже не помню, какие, но у них отняли лицензию на три месяца.

— Так сколько их было тогда?

— Много было, много. Очень много. Между прочим, есть такой распространенный миф, что тогда монополия на обмен денег имел Parekss. Это неверно. Parekss имел первую лицензию, и пунктов у них было, пожалуй, больше всего. Всего тогда было около тридцати различных фирм, которые меняли валюту. Фирмам было строго объяснено, что они имеют право оказывать услугу – обменивать латвийские рубли на российские, например, если кто-то хочет поехать за границу, и за это можно брать комиссию.

Если вы пришли с кучей латвийских рублей и хотите обменять их на российские, то обменный пункт мог брать небольшую комиссию. Но если вы пришли покупать зарубежную валюту, например, доллары, марки, то различий в ценах между одним и другим рублем быть не должно. Это был всеобщий принцип, что ни в одном торговом месте не может быть различий в цене для рубля в любом выражении.

Это было абсолютно необходимое мероприятие, чтобы обеспечить, что новый денежный знак будет принят, невзирая на тогда действительно неважные прогнозы, которые высказывали всякие эксперты. И это хорошо работало, большинство обменных контор добросовестно исполняли это распоряжение, были некоторые, кто позволил себе не понять и установить разницу в 3% или сколько там... Если ты платил латвийскими рублями, тебе за валюту приходилось платить дороже...

— Многие?

— Нет, несколько. Если не ошибаюсь, одна или две. Этого вполне хватило, у них была отнята лицензия, шуток больше не было, и остальные поняли – и проблем больше не было. Те обменные конторы, конечно, свою лицензию вернули через пару месяцев, не на вечные времена потеряли.

Потом, я помню, было несколько попыток атаковать курс латвийского рубля... Возможно, какие-то спекулянты и пробовали играть на... создавая и используя разницу между латвийским и российским рублем. Это не удалось, хотя было по меньшей мере два раза, когда в Банке Латвии стояла очередь за российскими рублями, чтобы обменять в больших объемах.

Поскольку банкам и крупным предприятиям мы меняли без ограничений, сбить курс латвийского рубля по отношению к российскому никогда не удавалось.
Позднее, когда российский рубль свалился в инфляционную пропасть, мы от него вообще отдалились, это был второй этап денежной реформы, это фактически было рождение латвийских денег, отделение латвийского рубля от российского.

Потом курс латвийского рубля к российскому только поднимался, он держался стабильно, мы инфляцию здесь удержали, а в России инфляция ушла в пропасть.

Продолжение следует

Все права на русскую версию книги «Каргин Superstar» принадлежат ООО Telegraf.